ИНТЕРВЬЮ
ПУТЬ ДОМОЙ
ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ ВЕРШИНУ
ЛЕЖИТ ЧЕРЕЗ ВЕРШИНУ
27-Й ПОКОРИТЕЛЬ ВСЕХ 14 ВОСЬМИТЫСЯЧНИКОВ В МИРЕ
МАКСУТ ЖУМАЕВ – 27-Й ПОКОРИТЕЛЬ ВСЕХ 14 ВОСЬМИТЫСЯЧНИКОВ В МИРЕ И 12-Й АЛЬПИНИСТ, КОТОРЫЙ СУМЕЛ ВЗОЙТИ НА ВСЕ ВЕЛИЧАЙШИЕ ПИКИ БЕЗ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО КИСЛОРОДА; КАПИТАН СБОРНОЙ АЛЬПИНИСТОВ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН, ПРИЗЕР ОТКРЫТОГО ЧЕМПИОНАТА СНГ ПО АЛЬПИНИЗМУ В ВЫСОТНОМ КЛАССЕ И ОСНОВАТЕЛЬ KAZAKH ALPINE CLUB. РЕДАКЦИЯ ETAGE ПОГОВОРИЛА
С МАКСУТОМ О ДОСТИЖЕНИИ ЖИЗНЕННЫХ ВЕРШИН, ЦЕННОСТИ МОМЕНТА, ВДОХНОВЕНИИ ПРИРОДОЙ И УМЕНИИ АБСТРАГИРОВАТЬСЯ ОТ ПРОБЛЕМ.
С МАКСУТОМ О ДОСТИЖЕНИИ ЖИЗНЕННЫХ ВЕРШИН, ЦЕННОСТИ МОМЕНТА, ВДОХНОВЕНИИ ПРИРОДОЙ И УМЕНИИ АБСТРАГИРОВАТЬСЯ ОТ ПРОБЛЕМ.
МАКСУТ ЖУМАЕВ – 27-Й ПОКОРИТЕЛЬ ВСЕХ 14 ВОСЬМИТЫСЯЧНИКОВ В МИРЕ И 12-Й АЛЬПИНИСТ, КОТОРЫЙ СУМЕЛ ВЗОЙТИ НА ВСЕ ВЕЛИЧАЙШИЕ ПИКИ БЕЗ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ ДОПОЛНИТЕЛЬНОГО КИСЛОРОДА; КАПИТАН СБОРНОЙ АЛЬПИНИСТОВ РЕСПУБЛИКИ КАЗАХСТАН, ПРИЗЕР ОТКРЫТОГО ЧЕМПИОНАТА СНГ ПО АЛЬПИНИЗМУ В ВЫСОТНОМ КЛАССЕ И ОСНОВАТЕЛЬ KAZAKH ALPINE CLUB. РЕДАКЦИЯ ETAGE ПОГОВОРИЛА С МАКСУТОМ О ДОСТИЖЕНИИ ЖИЗНЕННЫХ ВЕРШИН, ЦЕННОСТИ МОМЕНТА, ВДОХНОВЕНИИ ПРИРОДОЙ И УМЕНИИ АБСТРАГИРОВАТЬСЯ ОТ ПРОБЛЕМ.
«ЭМОЦИЙ НА ВЕРШИНЕ НЕ БЫВАЕТ,
НО В ЖИЗНИ БЫЛИ ЧУВСТВА,
СВЯЗАННЫЕ С ОЖИДАНИЕМ
И ОПРАВДАНИЕМ МОИХ ЦЕЛЕЙ
И МЕЧТАНИЙ.»
НО В ЖИЗНИ БЫЛИ ЧУВСТВА,
СВЯЗАННЫЕ С ОЖИДАНИЕМ
И ОПРАВДАНИЕМ МОИХ ЦЕЛЕЙ
И МЕЧТАНИЙ.»
«ЭМОЦИЙ НА ВЕРШИНЕ НЕ БЫВАЕТ, НО В ЖИЗНИ БЫЛИ ЧУВСТВА, СВЯЗАННЫЕ С ОЖИДАНИЕМ
И ОПРАВДАНИЕМ МОИХ ЦЕЛЕЙ И МЕЧТАНИЙ.»
И ОПРАВДАНИЕМ МОИХ ЦЕЛЕЙ И МЕЧТАНИЙ.»
— Какие чувства и мысли возникают на вершине мира?
— Могу вспомнить моменты с разных вершин. Эмоций на вершине не бывает, но в жизни были чувства, связанные с ожиданием и оправданием моих целей и мечтаний. Мои первые вершины в рамках спортивного взросления были достаточно просты. То есть была определенная задача, как в армии, которую нужно было выполнить. Романтические элементы, такие как «покорение гор», «невозможное возможно», естественно, отсутствовали. Были только тренировочные задачи. Со временем, когда я начал взрослеть, в «юношеском альпинистском возрасте» – в первом разряде, начали появляться очертания целей: выполнить спортивное задание или стремиться к вершинам вне разрядов, таким как Хан-Тенгри, – высшей точке Казахстана, красивейшей горе. Я мог сопереживать восхождение ощущением победы, стоя рядом с людьми, которых когда-то провожал в этот же путь. На высоте ты ощущаешь определенный пик эмоций. Это напоминает вулкан, который извергается, после чего остается пустая чаша, которая впоследствии наполняется дождевой водой, в ней зарождается жизнь, появляются членистоногие; позже они оперяются и отправляются за новой мечтой.
На Хан-Тенгри я взошел достаточно зеленым, неопытным. Имея третий разряд, у меня не было подготовительных вершин 5000 или 6000 метров. Видимо, так было положено судьбой. Я понял свои возможности и сказал себе: «Я могу взойти на 7000 метров». На самом деле это сложно. Я всегда советую другим людям не спешить, вначале взойти на контрольные 6-7 вершин, иметь определенное зафиксированное время восхождения: например, на Альпенград от Чимбулака нужно взобраться за полтора часа.
Следующий этап в моей жизни – вершины выше 8000 метров. Это космос на самом деле. Конечно, не стратосфера – выйдя из палатки, ты не почувствуешь невесомости. А почувствуешь пустоту и враждебность. Космос – это нечто иное, пустота, в которой нет жизни. Альпинисты дарят горе физическую жизнь, они ее копают, что-то в нее вбивают, поднимаются, спускаются – меняют гору и ее отношение к людям. Допустим, на Эверест пытаются взойти по 1000 человек в сезон, на К2 (вершина Чогори) – по 100 человек. Люди пишут историю этим горам каждый сезон. Другое дело, что раньше горы подобной высоты считались жилищами богов: это был невозможный, невероятный уровень испытания. И только с середины XX века началось покорение вершин, люди пытались влезть на верхушку самой высокой горы, уподобляясь богам.
Первый восьмитысячник не был для меня столь запоминающимся, потому что из казахстанцев я шел один, со мной были американцы и канадцы, и мои спутники, к сожалению, не смогли пойти на штурм. Поэтому для меня Шишабангма в Центральных Гималаях была некоей лакмусовой бумажкой, результат которой показал: 8000 метров – реакция положительная. На следующий год, когда мы со сборной Казахстана поднялись на Хидден Пик (известный как Гашербрум, К5), пришли эмоции – слезы счастья. Когда ты один, с пустотой поделиться можно, но альпинисты – люди закрытые, я кричать на горе никогда не буду даже от счастья. На Хидден Пике были объятия, радость за себя и за товарищей, ощущение общей победы. Все-таки есть разница между одиночным восхождением и командным: когда ты разделил трудности и решения в процессе подготовки к вершине, когда стоишь на самой вершине, – это радость, увеличенная во много раз.
— Вы всегда с невероятным уважением говорите о горах и вершинах. Получается, гора не каждого может допустить к себе?
— Горы пускают всех. Но не каждый равен им.
— Каким, по-вашему, человеком нужно быть, чтобы стать равным горам?
— Надо быть благодарным. Когда мы приходим к подножию горы, мы начинаем подниматься, по сути, на нейтрально заряженную территорию. Если мы станем восхищаться ею, мы заряжаем гору положительными эмоциями. Написав на белом листе большой плюс, мы, смотря на него, начинаем улыбаться. Картинка, которая тебе нравится, заряжает позитивными мыслями. То же самое и с горами. Как сказал один из величайших казахстанских альпинистов- современников Валерий Хрищатый в своей книге «Мы растворяемся в стихии»: «Чтобы стать равным горе, надо в ней раствориться. Тогда ты станешь горой. Если ты начинаешь бить себя кулаком в грудь, поднимаясь на гору, ты останешься маленьким человеком против огромной Вселенной».
— Могу вспомнить моменты с разных вершин. Эмоций на вершине не бывает, но в жизни были чувства, связанные с ожиданием и оправданием моих целей и мечтаний. Мои первые вершины в рамках спортивного взросления были достаточно просты. То есть была определенная задача, как в армии, которую нужно было выполнить. Романтические элементы, такие как «покорение гор», «невозможное возможно», естественно, отсутствовали. Были только тренировочные задачи. Со временем, когда я начал взрослеть, в «юношеском альпинистском возрасте» – в первом разряде, начали появляться очертания целей: выполнить спортивное задание или стремиться к вершинам вне разрядов, таким как Хан-Тенгри, – высшей точке Казахстана, красивейшей горе. Я мог сопереживать восхождение ощущением победы, стоя рядом с людьми, которых когда-то провожал в этот же путь. На высоте ты ощущаешь определенный пик эмоций. Это напоминает вулкан, который извергается, после чего остается пустая чаша, которая впоследствии наполняется дождевой водой, в ней зарождается жизнь, появляются членистоногие; позже они оперяются и отправляются за новой мечтой.
На Хан-Тенгри я взошел достаточно зеленым, неопытным. Имея третий разряд, у меня не было подготовительных вершин 5000 или 6000 метров. Видимо, так было положено судьбой. Я понял свои возможности и сказал себе: «Я могу взойти на 7000 метров». На самом деле это сложно. Я всегда советую другим людям не спешить, вначале взойти на контрольные 6-7 вершин, иметь определенное зафиксированное время восхождения: например, на Альпенград от Чимбулака нужно взобраться за полтора часа.
Следующий этап в моей жизни – вершины выше 8000 метров. Это космос на самом деле. Конечно, не стратосфера – выйдя из палатки, ты не почувствуешь невесомости. А почувствуешь пустоту и враждебность. Космос – это нечто иное, пустота, в которой нет жизни. Альпинисты дарят горе физическую жизнь, они ее копают, что-то в нее вбивают, поднимаются, спускаются – меняют гору и ее отношение к людям. Допустим, на Эверест пытаются взойти по 1000 человек в сезон, на К2 (вершина Чогори) – по 100 человек. Люди пишут историю этим горам каждый сезон. Другое дело, что раньше горы подобной высоты считались жилищами богов: это был невозможный, невероятный уровень испытания. И только с середины XX века началось покорение вершин, люди пытались влезть на верхушку самой высокой горы, уподобляясь богам.
Первый восьмитысячник не был для меня столь запоминающимся, потому что из казахстанцев я шел один, со мной были американцы и канадцы, и мои спутники, к сожалению, не смогли пойти на штурм. Поэтому для меня Шишабангма в Центральных Гималаях была некоей лакмусовой бумажкой, результат которой показал: 8000 метров – реакция положительная. На следующий год, когда мы со сборной Казахстана поднялись на Хидден Пик (известный как Гашербрум, К5), пришли эмоции – слезы счастья. Когда ты один, с пустотой поделиться можно, но альпинисты – люди закрытые, я кричать на горе никогда не буду даже от счастья. На Хидден Пике были объятия, радость за себя и за товарищей, ощущение общей победы. Все-таки есть разница между одиночным восхождением и командным: когда ты разделил трудности и решения в процессе подготовки к вершине, когда стоишь на самой вершине, – это радость, увеличенная во много раз.
— Вы всегда с невероятным уважением говорите о горах и вершинах. Получается, гора не каждого может допустить к себе?
— Горы пускают всех. Но не каждый равен им.
— Каким, по-вашему, человеком нужно быть, чтобы стать равным горам?
— Надо быть благодарным. Когда мы приходим к подножию горы, мы начинаем подниматься, по сути, на нейтрально заряженную территорию. Если мы станем восхищаться ею, мы заряжаем гору положительными эмоциями. Написав на белом листе большой плюс, мы, смотря на него, начинаем улыбаться. Картинка, которая тебе нравится, заряжает позитивными мыслями. То же самое и с горами. Как сказал один из величайших казахстанских альпинистов- современников Валерий Хрищатый в своей книге «Мы растворяемся в стихии»: «Чтобы стать равным горе, надо в ней раствориться. Тогда ты станешь горой. Если ты начинаешь бить себя кулаком в грудь, поднимаясь на гору, ты останешься маленьким человеком против огромной Вселенной».
— Бескислородный подъем в гору – героизм. Как вы сказали, дело чести. Можно ли сравнить восхождение на гору с использованием кислорода с пением под фонограмму?
— Исполнитель, поющий под фонограмму, обманывает не себя, а слушателей. Главным препятствием у человека перед вершиной, безусловным барьером является гипоксия. Можно этот барьер убрать: надеть кислородную маску. Альпинист, побывавший на Эвересте без кислорода, был на вершине Эвереста целиком и полностью. Тот, кто выбрал применение искусственного кислорода, не был на Эвересте: на вершине побывало его тело, но не душа. Стоя на Джомолунгме на высоте 8848 метров, человек, применивший дополнительный кислород, испытывает нагрузки, сопоставимые с вершинами 7000 метров. Кислород – это допинг. Как вы ранее уже отметили, к горам мы относимся очень уважительно. Многие из нас одушевляют горы. По-нашему, гора – это большой человек, у которого есть свой нрав, душа и история длиннее, чем само человечество. Подходя к подножию горы, ты видишь и чувствуешь ее величие. Честь и хвала тому, кто бросил вызов величию.
Мы всегда говорим: «Нельзя покорить вершину, можно лишь побывать у нее в гостях». Мы благодарим пик, если нам было позволено на него взойти. Негласное правило всех альпинистов при виде двух камней, большого и маленького, на которые можно встать при подъеме, только из уважения встать на камень поменьше. Поэтому взойти на Эверест без кислорода – это дело чести. Мы не обманываем горы. Если ты смел и силен, то достоин подняться. Если ты слаб, не подготовлен и знаешь, что не сможешь подняться, поэтому используешь кислород, ты обманываешь хозяина, к которому пришел погостить.
— Вы говорили, что не покоряете, а восходите на вершину. Но как вы думаете, сумели ли вы покорить свои слабости?
— Слабости невозможно покорить, только выявить. Гениальный исполнитель и поэт Владимир Высоцкий, едва прикоснувшись к альпинизму, понял его суть.
— Исполнитель, поющий под фонограмму, обманывает не себя, а слушателей. Главным препятствием у человека перед вершиной, безусловным барьером является гипоксия. Можно этот барьер убрать: надеть кислородную маску. Альпинист, побывавший на Эвересте без кислорода, был на вершине Эвереста целиком и полностью. Тот, кто выбрал применение искусственного кислорода, не был на Эвересте: на вершине побывало его тело, но не душа. Стоя на Джомолунгме на высоте 8848 метров, человек, применивший дополнительный кислород, испытывает нагрузки, сопоставимые с вершинами 7000 метров. Кислород – это допинг. Как вы ранее уже отметили, к горам мы относимся очень уважительно. Многие из нас одушевляют горы. По-нашему, гора – это большой человек, у которого есть свой нрав, душа и история длиннее, чем само человечество. Подходя к подножию горы, ты видишь и чувствуешь ее величие. Честь и хвала тому, кто бросил вызов величию.
Мы всегда говорим: «Нельзя покорить вершину, можно лишь побывать у нее в гостях». Мы благодарим пик, если нам было позволено на него взойти. Негласное правило всех альпинистов при виде двух камней, большого и маленького, на которые можно встать при подъеме, только из уважения встать на камень поменьше. Поэтому взойти на Эверест без кислорода – это дело чести. Мы не обманываем горы. Если ты смел и силен, то достоин подняться. Если ты слаб, не подготовлен и знаешь, что не сможешь подняться, поэтому используешь кислород, ты обманываешь хозяина, к которому пришел погостить.
— Вы говорили, что не покоряете, а восходите на вершину. Но как вы думаете, сумели ли вы покорить свои слабости?
— Слабости невозможно покорить, только выявить. Гениальный исполнитель и поэт Владимир Высоцкий, едва прикоснувшись к альпинизму, понял его суть.
«ЗА ВЕРШИНОЙ СТОИТ ДРУГАЯ ВЕРШИНА, И Я ОБ ЭТОМ ЗНАЮ.
А ПУТЬ ДОМОЙ ЛЕЖИТ ИМЕННО ЧЕРЕЗ ВЕРШИНУ. ТО ЕСТЬ ТЫ ДОЛЖЕН ДОБРАТЬСЯ ДО
ЭТОГО ПИКА И ТОЛЬКО
ПОТОМ С ЛЕГКОЙ ДУШОЙ
ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ»
А ПУТЬ ДОМОЙ ЛЕЖИТ ИМЕННО ЧЕРЕЗ ВЕРШИНУ. ТО ЕСТЬ ТЫ ДОЛЖЕН ДОБРАТЬСЯ ДО
ЭТОГО ПИКА И ТОЛЬКО
ПОТОМ С ЛЕГКОЙ ДУШОЙ
ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ»
«ЗА ВЕРШИНОЙ СТОИТ ДРУГАЯ ВЕРШИНА, И Я ОБ ЭТОМ ЗНАЮ. А ПУТЬ ДОМОЙ ЛЕЖИТ ИМЕННО ЧЕРЕЗ ВЕРШИНУ. ТО ЕСТЬ ТЫ ДОЛЖЕН ДОБРАТЬСЯ ДО ЭТОГО ПИКА И ТОЛЬКО
ПОТОМ С ЛЕГКОЙ ДУШОЙ ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ»
ПОТОМ С ЛЕГКОЙ ДУШОЙ ВОЗВРАЩАТЬСЯ ДОМОЙ»
Альпинизм – тяжелый труд. Есть люди, которые, столкнувшись с трудностями, проявляют слабость и уходят. А есть сильные личности, которые просто очень хорошо скрывают свои слабости. Мы находим свои слабые стороны или пороки: лень, страх холода, высоты, и пытаемся перешагнуть через них. Для меня восхождение – это платформа испытаний, ведь по жизни я не альпинист, на мне лишь малый ярлык альпинизма, это полигон, курс молодого бойца, где я смог воспитать в себе личность. Узнав свои слабости, я решил для себя не обходить, а перешагивать через них. Чем сложнее на данном пути, тем проще по жизни. Сейчас я думаю: «Надо веревочный парк построить, еще два проекта висят», а потом, очнувшись, вспоминаю, что каких-то 15 лет назад готов был отдать жизнь ради стакана воды, все же относительно.
— Что о жизненном предназначении? Как и когда вы поняли, что альпинизм, спорт и горы – это ваша стихия?
— Ради интереса я на этом не зацикливаюсь и не обращаю на предназначение пристального внимания. Мне хорошо, а это главное. Здесь и сейчас. Что было, уже не вернуть, а что будет – неизвестно. Если мне предложат выбрать, куда поехать прямо сейчас, – на Капчагай или в горы, я отвечу: «О чем вопрос? Конечно в горы!».
— Это потрясающе!
— Это мой дом, в котором живут такие же, как я, тем же думают, дышат. Это дорогого стоит. Им не надо ничего доказывать. Это давно пройденный этап, как говорят: «Наивысшая степень коммуникации между людьми – это молчание». Мы понимаем друг друга с полуслова, с полувзгляда и при восхождении, и при совместном времяпрепровождении.
Для альпиниста, наверное, главное – знать, что дома тебя кто-то ждет, встретит после путешествия в тепле и уюте…
— Да, это так. С другой стороны, это зависит от того, сколько человек хочет прожить. Если ему нравится жизнь, она должна быть многогранной. Есть существование в городах, а есть жизнь в горах. Эти две стороны нельзя как смешивать, так и противопоставлять, надо просто жить. Это тяжело – находить компромиссы во всем, но необходимо, иначе тебя ждет постоянная борьба. А зачем тратить ненужную энергию, которую ты можешь направить вверх?
— Что о жизненном предназначении? Как и когда вы поняли, что альпинизм, спорт и горы – это ваша стихия?
— Ради интереса я на этом не зацикливаюсь и не обращаю на предназначение пристального внимания. Мне хорошо, а это главное. Здесь и сейчас. Что было, уже не вернуть, а что будет – неизвестно. Если мне предложат выбрать, куда поехать прямо сейчас, – на Капчагай или в горы, я отвечу: «О чем вопрос? Конечно в горы!».
— Это потрясающе!
— Это мой дом, в котором живут такие же, как я, тем же думают, дышат. Это дорогого стоит. Им не надо ничего доказывать. Это давно пройденный этап, как говорят: «Наивысшая степень коммуникации между людьми – это молчание». Мы понимаем друг друга с полуслова, с полувзгляда и при восхождении, и при совместном времяпрепровождении.
Для альпиниста, наверное, главное – знать, что дома тебя кто-то ждет, встретит после путешествия в тепле и уюте…
— Да, это так. С другой стороны, это зависит от того, сколько человек хочет прожить. Если ему нравится жизнь, она должна быть многогранной. Есть существование в городах, а есть жизнь в горах. Эти две стороны нельзя как смешивать, так и противопоставлять, надо просто жить. Это тяжело – находить компромиссы во всем, но необходимо, иначе тебя ждет постоянная борьба. А зачем тратить ненужную энергию, которую ты можешь направить вверх?
— У вас два образования: ветеринарное и юридическое. Со спортом эти специальности не связаны. У вас были опасения по поводу альпинизма или желание его бросить?
— Никогда. Даже сейчас я занимаюсь многими другими вещами: например, читаю информационно-мотивационные лекции перед студентами или в крупных компаниях. Я получил определенные знания и умения, воспитав в себе сильную личность в горах. Но это не значит, что я теперь должен цепляться только за горы. Если человек – матерый волк, то куда бы ни занесла его судьба – в строительство домов, в благотворительность, в любую сферу – он знает, что будет вести себя как в горах, только цели изменятся. Дом для бездомных детей – это тоже Эверест, который будет цениться намного выше, чем восхождение на физический Эверест. Я буду стремиться к строительству этого городка всю свою жизнь, прикладывая все умения, которыми владею. Поэтому я даже об этом не думаю, есть определенная задача сейчас: построить парки, чтобы семья не голодала, а дальше двигаться в этом же направлении. В жизни столько Эверестов, надо их лишь увидеть.
— После восхождения на К-2 вы стали ставить себе новые цели и успешно достигать их. Об этом говорят большие и успешные проекты: Лагерь юных путешественников «КазГео», Kazakh Alpine Club. Какие планы у вас впереди?
— Они еще не столь успешные, но мы все для этого делаем. Это фундаментальное направление, которое в Европе создавалось столетиями. Но если я не ставлю перед собой большие цели, значит, я не альпинист. В планах – развитие и продвижение «Альпен клуба». Нужно не просто отправить людей в горы, в дикую малоизведанную природу, а сделать поход таким, чтобы человек снова захотел совершить его. Мы стремимся к безопасности – главному критерию на отдыхе и путешествии в горах. Чтобы отдыхающие понимали, что они находятся на природе, но на абсолютно безопасной территории.
Вы поддержали строительство курорта «Кок-Жайлау». Как вам кажется, почему разделились мнения по этому поводу?
— Не буду лукавить, я действительно поддержал этот проект. Мне он нравится не деревней, где могут люди жить люди, а своей доступностью, развитием региона, безопасностью. Я нашел в этом проекте свою нишу летнего туризма, своих некоммерческих интересов и направлений в развитии «Альпен клуба». Я нашел здесь формат платформы, где смогу менять сознание, показывать, как правильно нужно отдыхать, правильно относиться к горам. Необязательно ехать за сотни километров и идти пешком. Вот оно, доступное и идеальное место отдыха, совсем рядом. Да, его подпортят, отдыхающие в том числе. Будут портить постоянно. Но в течение 40 лет сознание будет меняться, и люди поменяют свое отношение. Поэтому чем раньше мы начнем менять людей в «зеленую» сторону, тем легче станет жить в будущем моим детям, моим правнукам.
— Насколько реально, по-вашему, поменять сознание людей?
— Я не перестаю в это верить. Я могу на нейролингвистическом уровне запрограммировать людей, но не словами, а своими действиями. Если говоришь «нет», будь добр предложить 2-3 альтернативных варианта. Наши горы прекрасны, правильному развитию нужно лишь дать толчок. Я тоже переживаю, что это станет очередным распилом, но нахожу в себе силы верить этим людям. Я буду предлагать проекты, полагаясь на собственный опыт. У меня имеется меморандум о соглашении сотрудничества с европейскими странами. Уже сейчас с партнерами мы начинаем новый проект на Кольсае. В общем, мир движется, и мы вместе с ним.
— То есть у альпинизма в Казахстане определенно есть светлое будущее? Каков ваш прогноз как профессионала?
— Я бы не назвал это альпинизмом… Хотя нет, альпинизм даже по советским книгам – это безопасное хождение по горам. Но чаще люди говорят об альпинизме как о спорте. Мы говорим, что это образ жизни. Если о светлом будущем, то почему бы и нет?
— Никогда. Даже сейчас я занимаюсь многими другими вещами: например, читаю информационно-мотивационные лекции перед студентами или в крупных компаниях. Я получил определенные знания и умения, воспитав в себе сильную личность в горах. Но это не значит, что я теперь должен цепляться только за горы. Если человек – матерый волк, то куда бы ни занесла его судьба – в строительство домов, в благотворительность, в любую сферу – он знает, что будет вести себя как в горах, только цели изменятся. Дом для бездомных детей – это тоже Эверест, который будет цениться намного выше, чем восхождение на физический Эверест. Я буду стремиться к строительству этого городка всю свою жизнь, прикладывая все умения, которыми владею. Поэтому я даже об этом не думаю, есть определенная задача сейчас: построить парки, чтобы семья не голодала, а дальше двигаться в этом же направлении. В жизни столько Эверестов, надо их лишь увидеть.
— После восхождения на К-2 вы стали ставить себе новые цели и успешно достигать их. Об этом говорят большие и успешные проекты: Лагерь юных путешественников «КазГео», Kazakh Alpine Club. Какие планы у вас впереди?
— Они еще не столь успешные, но мы все для этого делаем. Это фундаментальное направление, которое в Европе создавалось столетиями. Но если я не ставлю перед собой большие цели, значит, я не альпинист. В планах – развитие и продвижение «Альпен клуба». Нужно не просто отправить людей в горы, в дикую малоизведанную природу, а сделать поход таким, чтобы человек снова захотел совершить его. Мы стремимся к безопасности – главному критерию на отдыхе и путешествии в горах. Чтобы отдыхающие понимали, что они находятся на природе, но на абсолютно безопасной территории.
Вы поддержали строительство курорта «Кок-Жайлау». Как вам кажется, почему разделились мнения по этому поводу?
— Не буду лукавить, я действительно поддержал этот проект. Мне он нравится не деревней, где могут люди жить люди, а своей доступностью, развитием региона, безопасностью. Я нашел в этом проекте свою нишу летнего туризма, своих некоммерческих интересов и направлений в развитии «Альпен клуба». Я нашел здесь формат платформы, где смогу менять сознание, показывать, как правильно нужно отдыхать, правильно относиться к горам. Необязательно ехать за сотни километров и идти пешком. Вот оно, доступное и идеальное место отдыха, совсем рядом. Да, его подпортят, отдыхающие в том числе. Будут портить постоянно. Но в течение 40 лет сознание будет меняться, и люди поменяют свое отношение. Поэтому чем раньше мы начнем менять людей в «зеленую» сторону, тем легче станет жить в будущем моим детям, моим правнукам.
— Насколько реально, по-вашему, поменять сознание людей?
— Я не перестаю в это верить. Я могу на нейролингвистическом уровне запрограммировать людей, но не словами, а своими действиями. Если говоришь «нет», будь добр предложить 2-3 альтернативных варианта. Наши горы прекрасны, правильному развитию нужно лишь дать толчок. Я тоже переживаю, что это станет очередным распилом, но нахожу в себе силы верить этим людям. Я буду предлагать проекты, полагаясь на собственный опыт. У меня имеется меморандум о соглашении сотрудничества с европейскими странами. Уже сейчас с партнерами мы начинаем новый проект на Кольсае. В общем, мир движется, и мы вместе с ним.
— То есть у альпинизма в Казахстане определенно есть светлое будущее? Каков ваш прогноз как профессионала?
— Я бы не назвал это альпинизмом… Хотя нет, альпинизм даже по советским книгам – это безопасное хождение по горам. Но чаще люди говорят об альпинизме как о спорте. Мы говорим, что это образ жизни. Если о светлом будущем, то почему бы и нет?
— Вы взбирались на вершины в одной связке с Василием Пивцовым в течение 10 лет. Как вы можете описать вашу дружбу?
— Это больше, чем дружба. Мы не дружим, в горах мы одно целое. Это тандем или правая и левая рука, как вам будет угодно. Обе руки разные, но они делают одно дело – помогают друг другу.
— Это больше, чем дружба. Мы не дружим, в горах мы одно целое. Это тандем или правая и левая рука, как вам будет угодно. Обе руки разные, но они делают одно дело – помогают друг другу.
— Говоря о семье, это тоже ваша стихия?
— Семья – это все. Поэтому если хочешь разделить горы и семью, ты потерпишь фиаско. Надо интегрировать.
— И как у вас это получается?
— Сейчас вот съездим на отдых, а может, и в ближайшие дни, поставлю палатку в доме у тещи в поселке и буду там жить вместе с сыном. Пока дети у меня маленькие, в горы, конечно, можно ходить, но тяжело: приходится на себе их тащить. Они должны сами это понимать, наступать своими ногами. Сейчас будет неправильно таскать их с собой.
— А если смотреть в целом, не только на альпинизм, нужен ли спорт, физические нагрузки в жизни ребенка?
— Однозначно. Родители в любом случае не могут быть жесткими. Неправильно пытаться быть слишком строгим. Родители должны давать любовь своим детям, это как дважды два. Для строгости есть воспитатели в детском саду, преподаватели в школе, тренеры в спортивных секциях. Они должны расшевеливать мозги, заставлять учиться и развиваться, родители же должны помогать и направлять. Жизнь сама научит ребенка. Мой сын ходит на хоккей, и я знаю, что это его дисциплинирует. Чем взрослее он будет становиться, тем больше гайки будут закручивать, а он должен будет принимать эти правила игры. Он начинает понимать: закрутишь гайки – получишь результат, нет – не поднимешься выше. Родители должны подсказывать ребенку правила игры своим личным примером. Я никогда не говорю им: «Вот я взошел на Эверест!». Они не знаю, что это такое, знают только, что отец по горам ходит. Главное – они видят мой интерес, несмотря на сложности, о которых я рассказываю.
— Семья – это все. Поэтому если хочешь разделить горы и семью, ты потерпишь фиаско. Надо интегрировать.
— И как у вас это получается?
— Сейчас вот съездим на отдых, а может, и в ближайшие дни, поставлю палатку в доме у тещи в поселке и буду там жить вместе с сыном. Пока дети у меня маленькие, в горы, конечно, можно ходить, но тяжело: приходится на себе их тащить. Они должны сами это понимать, наступать своими ногами. Сейчас будет неправильно таскать их с собой.
— А если смотреть в целом, не только на альпинизм, нужен ли спорт, физические нагрузки в жизни ребенка?
— Однозначно. Родители в любом случае не могут быть жесткими. Неправильно пытаться быть слишком строгим. Родители должны давать любовь своим детям, это как дважды два. Для строгости есть воспитатели в детском саду, преподаватели в школе, тренеры в спортивных секциях. Они должны расшевеливать мозги, заставлять учиться и развиваться, родители же должны помогать и направлять. Жизнь сама научит ребенка. Мой сын ходит на хоккей, и я знаю, что это его дисциплинирует. Чем взрослее он будет становиться, тем больше гайки будут закручивать, а он должен будет принимать эти правила игры. Он начинает понимать: закрутишь гайки – получишь результат, нет – не поднимешься выше. Родители должны подсказывать ребенку правила игры своим личным примером. Я никогда не говорю им: «Вот я взошел на Эверест!». Они не знаю, что это такое, знают только, что отец по горам ходит. Главное – они видят мой интерес, несмотря на сложности, о которых я рассказываю.
— Эта страсть, наверное, уже сейчас закладывается в ваших детях, пока они лишь наблюдают за вами?
— Закладывается маленькими порциями, дозированно. Но я бы не хотел, чтобы мои дети стали альпинистами. Не дай бог.
— Это невероятный риск. Представляли ли вы на своем месте близких вам людей? Что бы вы чувствовали, сидя дома и зная о подобном их путешествии?
— Если кто-то из моих близких задумается о том, чтобы начать заниматься альпинизмом, я буду рассказывать им самые страшные и невероятные истории. По горам рядом с домом ходить можно, но чтобы взбираться на высоту 8000 метров без кислорода, это сверхэкстремально!
— Вы прошли невероятный путь, испытания на прочность были колоссальными. Вообще, как достигает желаемой цели Максут Жумаев?
— Есть выражение Мухаммеда Али, которое мне нравится: «Невозможное возможно». Отчасти я доказал это не людям, а именно себе. Кто бы мог подумать, что простой мальчик из аула в прикаспийской низменности станет одним из тех, кто смог достичь небывалых результатов на величайших вершинах мира, недоступным многим людям до сих пор!
За вершиной стоит другая вершина, и я об этом знаю. «А путь домой лежит именно через вершину». То есть ты должен добраться до этого пика и только потом с легкой душой возвращаться домой. Это пройдено и понято мной на личном опыте. É
— Закладывается маленькими порциями, дозированно. Но я бы не хотел, чтобы мои дети стали альпинистами. Не дай бог.
— Это невероятный риск. Представляли ли вы на своем месте близких вам людей? Что бы вы чувствовали, сидя дома и зная о подобном их путешествии?
— Если кто-то из моих близких задумается о том, чтобы начать заниматься альпинизмом, я буду рассказывать им самые страшные и невероятные истории. По горам рядом с домом ходить можно, но чтобы взбираться на высоту 8000 метров без кислорода, это сверхэкстремально!
— Вы прошли невероятный путь, испытания на прочность были колоссальными. Вообще, как достигает желаемой цели Максут Жумаев?
— Есть выражение Мухаммеда Али, которое мне нравится: «Невозможное возможно». Отчасти я доказал это не людям, а именно себе. Кто бы мог подумать, что простой мальчик из аула в прикаспийской низменности станет одним из тех, кто смог достичь небывалых результатов на величайших вершинах мира, недоступным многим людям до сих пор!
За вершиной стоит другая вершина, и я об этом знаю. «А путь домой лежит именно через вершину». То есть ты должен добраться до этого пика и только потом с легкой душой возвращаться домой. Это пройдено и понято мной на личном опыте. É
Interview: Étage Group
Date: February, 2016
Date: February, 2016